— Я знаю, что ты и твои братья мало что знаете о том, как быть нормальными гребаными людьми, но позволь мне дать тебе подсказку, — рычу я. — Когда женщина стоит у своей двери с нахмуренным выражением лица, это твой сигнал убираться к чертовой матери.

Он качает головой и бросает нож на мою кровать, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

— Я вижу это в твоих глазах, Шейн. Ты хочешь этого. Ты хочешь причинить мне боль так же, как я причинил боль тебе. Ты хочешь слышать мою боль, чувствовать, как моя кожа становится липкой от твоих прикосновений. Ты хочешь, чтобы я боялся, что моя жизнь ускользнет так же, как боялась ты.

Мои глаза сужаются, гнев пульсирует в моих венах, и, не раздумывая, я возвращаюсь к нему, чувствуя, как меня переполняет сила от того, что такой человек, как Роман ДеАнджелис, в моей власти.

— Не сомневайся во мне ни на секунду, — киплю я. — Я хочу этого больше, чем ты можешь себе представить. Я мечтаю о том, что почувствую, если расправлюсь с тобой так же, как ты хотел поступить со мной, но я вижу тебя насквозь, Роман ДеАнджелис, и ты не более чем потерянный мальчишка, отчаянно нуждающийся в том, чтобы кто-то пришел и спас его. Но вбей это в свой толстый гребаный череп — это буду не я. Если ты сделаешь это, возьмешь нож и позволишь ему прорезать твою кожу, это не принесет мне никакой пользы. Это не сравняет счет. Все, на что он годится, — это заставить тебя чувствовать себя лучше из-за того ада, в который ты меня втянул из-за своей неосмотрительности и неспособности доверять кому-либо, кто не является тобой. Я отказываюсь давать тебе что-либо, что заставит тебя чувствовать себя меньшим монстром, и я отказываюсь вести себя так, чтобы стать еще большим монстром. Груз того, что ты сделал, ляжет на твои плечи, он будет поглощать тебя до самой смерти, и это будет самой сладкой местью, которую я когда-либо получу.

Роман пристально смотрит на меня, его пылающие глаза прикованы к моим в молчаливой битве воли, но я ни за что не уступлю ему. Ему не удастся сорваться с крючка, слегка изрезавшись, а я не собираюсь отдавать часть своей души только для того, чтобы ему стало легче из-за того, что он сделал. Я знаю свои границы, и с этого момента Роман ДеАнджелис не будет их нарушать.

Я стою на своем, отказываясь быть слабее, и после небольшой паузы Роман разворачивается и направляется к двери, оставляя нож посреди моей кровати, словно бросая вызов, заставляя меня ударить его прямо в спину. Он переступает порог и останавливается, оглядываясь на меня.

— Я знаю, ты никогда не простишь меня, но в один прекрасный день тебе придется научиться принимать меня, потому что, несмотря ни на что, ты никуда не денешься. Ты застряла здесь, точно так же, как и мы.

— Чего ты не понимаешь, Роман, так это того, что именно тебе придется научиться жить со мной. С этого момента я королева этого чертового замка, а ты кусок дерьма, который пытался ее уничтожить, — говорю я ему. — И для протокола, это улица с двусторонним движением. Я должна научиться доверять тебе, чтобы выжить в этом мире, но ты должен сделать то же самое для меня. Ты хочешь, чтобы я слепо доверяла тебе, но ты не доверял мне, когда это было важнее всего. Я говорила тебе, что не делала этого, но ты отказался слушать. Ты даже не слышал меня, когда я кричала, так что пока ты не не пойдешь мне навстречу, нам с тобой абсолютно не о чем говорить. С этого момента ты для меня мертв.

И с этими словами он выходит из моей комнаты, оставляя меня стоять тут, в то же время ненавидя то, что он прав. Наша ситуация не меняет того факта, что все мы четверо — пленники в этом замке, и долгие, бесконечные дни будут пыткой, если они будут наполнены ненавистью, гневом и болью. Всем было бы чертовски легче, если бы мы все могли научиться жить как одно целое, чему, как я думала, мы научились еще до того, как началось все это дерьмо. Но, пытаясь облегчить жизнь себе, я буду облегчать жизнь и им, и прямо сейчас это последнее, чего я хочу. Итак, с этого момента пытки — мои лучшие друзья. Адская жизнь того стоит, если это означает, что они пойдут ко дну вместе со мной. Кроме того, у меня есть Маркус с его злым язычком, умелыми пальцами и дьявольской потребностью сделать меня своей маленькой грязной шлюхой. На данный момент он — все, что нужно этой девушке.

8

Мягкий скрип разносится по моей комнате, когда дверь медленно распахивается. Я смотрю прямо на дверь, мое сердце выпрыгивает прямо из груди, как будто история вот-вот повторится. С тех пор как Роман ушел отсюда несколько часов назад, в моей голове был еще больший беспорядок, чем обычно. Так что, еще один незнакомец, пробирающийся в мою комнату посреди ночи, не сможет ухудшить ситуацию.

Не проронив ни звука, я наклоняюсь поперек кровати, сдерживая крик боли, тянусь и включаю лампу, которая мирно стоит на моем приставном столике, что именно то, что я должна была сделать в ту ночь, когда Сучка “Капюшон” пробралась в мою комнату. Считайте, что я официально проинформирована о последствиях незнания того, кто и что находится вокруг меня.

Воспоминания о женщине в капюшоне кружатся у меня в голове, когда темная тень входит в мою комнату, но когда свет от моей лампы заливает пространство, я вижу, как один из огромных волков пробирается к моей кровати. Он садится своей мохнатой задницей на пол и смотрит на меня снизу вверх, его темные глаза почти такие же страшные, как у его хозяев.

— Чего ты хочешь? — Бормочу я, стараясь не шуметь, чтобы не предупредить парней о том, что я проснулась. Иначе они прибегут сюда с какой-нибудь ерундовой отговоркой, будто просто проверяли мои раны, а не следили за мной, чтобы убедиться, что я не пытаюсь сбежать в пятьдесят третий раз.

Волк поворачивает голову к двери, не отрывая от меня взгляда, и я не могу избавиться от ощущения, что он пытается мне что-то сказать.

— Я не говорю по-волчьи, — говорю я ему, почти уверенная, что это тот самый волк, которому Роман приказал следовать за мной в лес. Хотя уже довольно темно, так что я не могу быть слишком уверена. Это здоровенное создание отвело меня в безопасное место и согревало в той пещере, но в ту секунду, когда появился Роман, маленький предатель оставил меня, и теперь я понимаю, что он просто пытался сохранить мне жизнь, чтобы Роман мог повеселиться. А я-то думала, что все животные должны быть в чем-то невинны, но оказалось, что этот волк так же испорчен, как и его хозяева. Разница лишь в том, что волка нельзя винить за его поступки.

Волк, кажется, свирепо смотрит на меня, не в восторге от моего непослушания, хотя как я могу уступить его требованиям, когда я абсолютно понятия не имею, чего хочет этот ублюдок? Это все равно, что пытаться понять, каковы скрытые мотивы братьев ДеАнджелис в отношении меня — это бесполезно. Я чертовски уверена, что они даже сами не знают.

Я пристально смотрю в ответ на большой комок меха, почти вызывая его на движение. Если этот ублюдок хочет быть упрямым мудаком, тогда я более чем счастлива сидеть здесь всю ночь.

— Я жду, — говорю я ему. — Объясни свое появление.

Из его груди вырывается тихое рычание, и я бледнею, мои глаза расширяются от ужаса, задаваясь вопросом, понимает ли этот ублюдок каким-то образом, что я веду себя как злобная сука. Он не двигается, не моргает и не издает больше ни звука, пока я, наконец, не сдаюсь и не делаю свой ход.

Я откидываю одеяло и с трудом принимаю сидячее положение, ненавидя то, как мои мышцы в глубине живота взывают о мести. Поворачиваясь, я опускаю ноги на мягкий ковер, и пальцы ног мгновенно погружаются в желанную мягкость под ними.

Когда я поднимаюсь с кровати и хватаю свой шелковый халат, волк встает и направляется к двери, оглядываясь на меня, чтобы убедиться, что я понимаю, что нужно следовать за ним. Вздохнув, я запахиваю халат и следую за большим волком.